Запрет уступки и слияние (присоединение)

Включение в договор условий, запрещающих или ограничивающих переход прав кредитора, по общему правилу (пункт 2 статьи 382 ГК РФ) и за рядом исключений (пункт 3 статьи 388 ГК РФ) может стать основанием для оспаривания сделки цессии.

Но как быть, если уступка осуществляется не путем совершения распорядительной сделки цессии (то есть волеизъявления), а в силу прямого указания закона

Применимость правил пункта 2 статьи 382 ГК РФ в такой ситуации может вызвать сомнения, так как режим оспоримости при буквальном прочтении этой нормы применим к сделкам, в то время как при уступке на основании закона сама замена кредитора происходит автоматически, независимо от воли цедента или цессионария.
В то же время, как нам представляется, и в данном случае можно задуматься над допущением оспаривания, но не распорядительной сделки цессии, а указанного в законе эффекта перехода прав, если сам этот переход хотя и произошел автоматически в силу указания в законе, но является непосредственным правовым следствием некой ранее заключенной сделки между правопреемником и правопредшественником (например, договор поручительства, залога от третьего лица или страхования). При этом нормы об оспаривании сделки (например, о сроке исковой давности) вполне могут быть применены по аналогии закона к оспариванию такой замены кредитора.
При реализации такого подхода, если, например, договор между сторонами, одной из которых является гражданин, запрещал уступку (такой запрет в силу пункта 2 статьи 382 ГК РФ дает основание для оспаривания уступки), то этот запрет, согласованный ранее момента заключения договора поручительства, не может быть обойден кредитором путем заключения договора поручительства без согласия должника и суброгации права к исполнившему обязательство должника поручителю. Должник в такой ситуации вправе заявить в течение срока давности иск об оспаривании перехода прав к поручителю, если докажет, что тот знал или должен был знать на момент заключения договора о наличии в исходном договоре, обязательства из которого поручитель решил обеспечить, запрета на уступку.
Иной вывод прямо легализовывал бы элементарный прием обхода договорного запрета на уступку. Кредитору было бы достаточно вместо соглашения об уступке заключить с третьим лицом, намеревающимся приобрести требование к должнику, договор поручительства. В таком случае выплата поручителем долга должника была бы, по сути, равнозначна уплате цены за уступаемое право, после чего поручитель мог бы рассчитывать на приобретение права в порядке суброгации в обход договорного запрета на уступку. В той степени, в которой закон признает такие запреты основанием для блокирования цессии (в форме ее оспаривания), он не может мириться с тем, что тот же самый результат может быть достигнут столь элементарной схемой обхода закона.
Но сделанный выше вывод представляется как минимум достойным обсуждения в тех случаях, когда право переходит хотя и не в силу распорядительной сделки цессии, а в силу суброгации при наступлении указанных в законе условий, но речь идет о сингулярном правопреемстве на основании заключенной сделки. Здесь саму возможность наступления такого условия для перехода права обеспечила некая заключенная между изначальным и новым кредиторами сделка (поручительство, залог, страхование), и, соответственно, мыслимо применение по аналогии правил пункта 2 статьи 382 ГК РФ об оспаривании цессии. Куда более сложен вопрос о том, работает ли та же логика применительно к тем случаям уступки на основании закона, в которых право приобретается не в порядке суброгации на основании ранее заключенной сделки, а в иных ситуациях, а также при универсальном правопреемстве.
Например, возьмем ситуацию универсального правопреемства при реорганизации юридических лиц в форме слияния. Здесь цессионарий (вновь образованное юридическое лицо) приобретает право, ранее принадлежащее одной из сливающихся организаций, в порядке универсального правопреемства. Может ли в такого рода случаях условие о запрете на цессию, включенное в договор одной из сливающихся организаций со своим должником, быть противопоставлено вновь созданной путем слияния организации и стать основанием для оспаривания замены кредитора? Аналогичный вопрос возникает и при принятии наследства. Применимость режима оспаривания распорядительного эффекта цессии к такого рода ситуациям достаточно спорна. В принципе, и сама реорганизация юридических лиц, и принятие наследства представляют собой сделки. Но тут нужно учесть тот факт, что блокирование перехода отдельного права при наследовании или во многих случаях реорганизации (слияния, присоединения) будет приводить к тому, что право фактически будет прекращаться, а должник освобождаться от обязательства в силу исчезновения изначального кредитора. Этот фактор, как представляется, может предопределить вывод о том, что договорные запреты на уступку в данном контексте работать не могут.
В любом случае мы не готовы предрешать ответы на эти достаточно сложные вопросы о пределах действия условия о запрете на уступку, детально анализировать которые в рамках настоящего комментария вряд ли возможно.